— Папа, — кричу я. — Ты самый лучший папа в мире! Я так тебя люблю! Мы бежим по лестнице вниз, перескакивая через две ступеньки. Мне на каблуках скакать неудобно, но я скачу. Боюсь отстать. Я и без того в папиных глазах отстаю по всем фронтам. — Папа, — кричу. — Ты лучший папа! Кричу ему в затылок. Папа не оглядывается, потому что не слышит. Не слышит потому, что кричу про себя. Вслух я подобного никогда не скажу. Даже шёпотом. Да папа, скорее всего, и не ждет. Выскакиваем из подъезда в мартовскую серость...

«Здравствуй, папа! Ты опять мне снился. Но уже не на войне. Будто мы с тобой ходили на рыбалку и поймали большущего карпа. Так ведь и будет, правда? Приезжай скорей! Мы очень скучаем. Я теперь дома за старшего. Не подведу, не переживай. Скоро ёлку нарядим. Ждём тебя живым и здоровым. Знаю, Победа будет за нами. Потому что ты самый добрый, справедливый и смелый. И все бойцы у нас такие. В школе мы рисуем для вас новогодние открытки». Эти слова одиннадцатилетнего школьника Климентия, как и других ребят, наверняка прилетят на фронт быстрее писем...