Навалилась беда, И ни как не уйдет. Забирает года, Потом в ряд их кладет. Ей не скажешь уйти, Ей не скажешь отстать. Вцепилась в груди, Беспощадная дрянь. Не щадит ни кого, Ни врагов ни друзей. Знает где тяжело, Знает где по больней. Ей плевать с высока, На твой статус и чин. Эта злая рука, Рушит все без причин. И спасения нет, Может только с крестом. Так же думал отец, С ней столкнувшись лицом. Горсть, бросаю горсть, бросаю горсть, Земли. Скорбь, пронзает скорбь, ну почему, Живи...

До революции было «...яко..., тако и...», что означало «что на земле, так же, как и на небе». Теперь (когда и кем?) убрали тако, получилась бессмыслица: что бы было неизвестно где (под водой? под землёй?) так же, как на небе и на земле. Кто дерзнул утверждать, что отец вводит в искушение? Ведь и Исуса искушал известно кто. Отец наш любит всех нас и отводит (по молитве или без неё) от искушения. Кто и когда, используя слова «остави нам», утвердил нам молиться, чтобы отец не отпускал наши грехи, так как мы не отпускаем должникам нашим? В других славянских текстах молитвы никакого «остави» нет...