– Ты чего это? Куда вырядился? – мать с тревогой смотрела на сына, вытирая руки о фартук. Фимка стоял перед матерью в выходной серой кепке, теплом отцовском пиджаке, с котомкой в руках и вещмешком за плечами. – Ну, мам. Поеду я. Говорил же ... – Я те поеду! Поедет он... А ну-ка, шасть раздеваться! Шасть! – она махала на него грязной тряпкой. Фимка не двигался с места, смотрел на мать с жалостью. Знал – тряпкой огреть по хорошему пиджаку не посмеет, да и в глазах ее – сомнение и страх. Понятно – боится за него, но твердости – оставить его дома, уже не осталось...

— Я буду крестной! Слышишь, Олесь? Я буду крестной твоему малышу! Вика подпрыгивала от радости прямо в кафе. Люди оборачивались, но ей было все равно. Олеся только что сообщила о беременности, а Вика уже строила планы. — Подожди, я же еще не знаю, мальчик или девочка, — смеялась Олеся, поглаживая едва заметный животик. — Какая разница! Буду лучшей крестной на свете! Игрушки покупать, на руках носить, сказки читать! Олеся смотрела на подругу с нежностью. Двадцать лет дружбы — с первого класса. Вместе через все прошли: первую любовь, поступление, свадьбу Олеси...