Ну что же ты стоишь и плачешь? Слезы носишь вместо патчей Ты же знала он обманщик Любишь все равно Ну что же ты стоишь и плачешь? Слезы носишь вместо патчей Будешь ты сиять, как раньше Даже без него В доме закончилась посуда вся Это твой антидепрес-сант Тусы не спасают Ведь там звучит одна попса Он написал, но ты не вздумай открывать Целый день в своей кровати Такая грустная… Казалось, знала ты его от «а» до «я» Но путь короткий от любви и до вранья Любя других, не забывай любить себя, а-а-а Ну что же ты стоишь и плачешь? Слезы носишь вместо патчей Ты же знала он обманщик Любишь все равно Ну что...

— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...