Когда я вернулась с похорон мамы, то увидела в своем доме вечеринку, которую закатили свекровь с мужем. «Че грустишь? Тебе от твоей старухи пять миллионов досталось, и квартира мы теперь заживем. Радоваться надо». Улыбаясь, сказала свекровь. Муж только кивал. Но их веселье длилось недолго, ведь терпеть такое я не стала. Машина скорой помощи исчезла за поворотом, а я все стояла у подъезда и не могла поверить, что все закончилось. Мама умерла час назад, но мне казалось, что время остановилось. Сентябрьский...

Анна не верила в угрозы. Она верила в договор. Особенно с сыном.  — Если неделю без замечаний в саду, — сказала она Вове, — я иду в питомник. Слово.  — А если две недели? — поднял брови мальчик, жуя на завтрак хлопья.  — То, может быть, даже выберешь имя.  Он запищал от восторга и тут же пролил молоко на штаны.  — Вот! Видишь? — она достала салфетку, — даже не дождавшись собаки, уже лужа. — Это не лужа! Это — эмоции!  Анна засмеялась. Вовочке было шесть с половиной, и его эмоциональность была прямо пропорциональна его упрямству...