Марина проснулась раньше будильника — впрочем, как и всегда. За двадцать лет привычка вставать в шесть утра въелась в плоть и кровь, как запах кофе в старую кофейню. На кухне было еще темно, только электроплита мигала лампочкой, да сквозь занавески пробивался мутный свет от фонаря под окном. Тишина, которую она даже полюбила. Пять минут наедине с собой. Она кинула тапки под ноги, накинула халат и пошла ставить чайник. Все — как по накатанной: чайник, кружка, бутерброды для Бориса, овсянка для себя, два яйца вкрутую — он любит...

— Наташ, ты там ещё живая? Может, хоть сегодня с дивана встанешь? Мы устали уже! — Валентина почти швырнула поднос с завтраком на журнальный столик. Тот приземлился с глухим стуком, каша едва не вылетела из миски. Наташа даже не вздрогнула. Лежала под пледом, уткнувшись в телефон, будто вообще ничего не слышала. Её волосы были спутаны, корни отросли. Одета она была в старую футболку, принт на которой уже невозможно разобрать. — Я что, горничная тебе? — не унималась Валентина, упираясь руками в бока...