Я посажу тебя на подоконник,  Чтоб красивым был вид из окна.   Этот вид твои печали прогонит.     И засияют звёзды, луна. И в нём ты город увидишь огромный  Где-то там далеко и внизу.   А очень радостный взгляд твой, не томный     Меня пробьёт на счастья слезу. И ночные огоньки засверкают  Под нами. Уснёт город большой.   Я налью тебя горячего чаю     С малиновым вареньем, с душой...

«Когда открыли завещание, я не сразу поняла, что это было — ошибка или удар в спину…» Дом наполнился тишиной сразу после ухода последних поминальных гостей. Как это часто бывает, опустевшие комнаты загудели в голове глухим эхом — не столько от звуков, сколько от внезапной пустоты. Словно кто-то снял старую шаль с плеч, и ей стало зябко — не телу, а душе. Мария Тимофеевна стояла в прихожей, прислонившись к дверному косяку, как к берёзе на родительском кладбище, и смотрела на свои руки. Они пахли укропом и холодцом...