Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...

- Мама! Мочка ты съешь нашего снеговика? Мы очень старались. - Обязательно мои хорошие! Все съем, даже крошек не оставлю, - говорю и думаю о том, что они должны встретиться со своим папой. *** Не знаю, как все рассказать Рите. С чего начать, как дальше действовать. До сих пор не могу прийти в себя, не смотря на то, что этой новостью хочется поделиться со всем белым светом. Нахожусь в каком-то ступоре. Сижу, смотрю в одну точку, сложив руки на коленях изумленно хлопая ресницами. Как выйти из этого транса? Как снова обрести то равновесие обыденной жизни, которое как оказалось таким шатким...