Где-то в конце девятнадцатого века. О проклятье, преследующем род Анфисы, говорили уже в открытую. Тяжёлые роды не прошли для неё даром, долго оправлялась она, долго в себя приходила. А как вышла впервые за ворота, так в деревне и ахнули: тень то шла по улице, а не Анфиса. Всегда цветущая и пышущая здоровьем баба превратилась в исхудавшее измождённое существо с почерневшим лицом. Сколь ни билась Кузьминична, отпаивая Анфиску своими чудодейственными отварами, - всё без толку. Будто мертворожденные дети забрали кусок её жизни, навсегда стерев радость с лица...

В уютной современно обставленной спаленке кипела вовсю интересная работа. Ирина плела из бисера красивое переливающееся ожерелье, напевала под нос любимую мелодию и так увлеклась процессом, что не заметила, как вошел супруг. Он стал в дверях и несколько минут наблюдал молча за процессом, потом громко кашлянул и рассмеялся: -Ну привет, рукодельница. Чем бы дитё не тешилось. Я, конечно, рад, что тебе нравится твое хобби, но это смешно право. Когда ты уже устроишься на нормальную работу? Это же баловство...