«Я несла свою беду, По весеннему, по льду, Обломился лед, душа оборвалася» Пугачева стояла в центре освещенного софитом белого круга, и казалось, что вокруг нее нет никого и ничего. Ни музыкантов ее группы, ни рабочих сцены, ни осветителей. Она совершенно одна, в белом, почти до пола балахоне и босиком. Что делало ее одновременно, и невероятно дерзкой, и абсолютно беззащитной. «Камнем под воду пошла, А беда хоть тяжела Но за острые края Задержалася». Песня звучала странно, наверное, потому, что мы никогда ее раньше не слышали, ни по радио, ни по телевидению...

— Надь, слушай, мать в больницу сейчас забрали! – встревоженно говорил в телефонную трубку муж Игорь. – Сказали, после ОРВИ осложнение на почки пошло. Она утром сдала анализы, там все как-то не очень. Пошла к врачу на прием, а ее сразу из поликлиники в больницу отправили… Нет, пока никакой конкретики. Я сейчас тебе список скину, собери там кое-что, она просила привезти – тапочки, ночнушку, крем, чашку с ложкой, салфетки… Нет, ну надо же такому случиться, а! И все из-за нас… — Подожди, а мы-то тут при чем? – выдохнула Надежда...