Снег сможет меня согреть, Ты помоги ему. Душу мою отпеть Здесь некому будет. Сном белым к тебе приду, В мысли твои войду, Там для себя приют найду. На моей луне я всегда один, Разведу костёр, посижу в тени. На моей луне пропадаю я, Сам себе король, сам себе судья. Свет слабым лучом в окно, Сколько ему дано? Мне уже всё равно, Но голос надежды Вновь машет своим крылом, Падая вниз дождём, И я опять вхожу в твой дом. На моей луне я всегда один, Разведу костёр, посижу в тени. На моей луне пропадаю я, Сам себе король, сам себе судья. На моей луне я всегда один, Разведу костёр, посижу в тени. На моей луне Я сам себе король, сам себе судья...

— Лена, нам нужно серьезно поговорить. Игорь произнес это своим фирменным тоном — тем самым, что не предвещал ничего хорошего. Глубокий, бархатный баритон, который когда-то, пятнадцать лет назад, заставил сорокалетнюю Елену потерять голову, теперь звучал как скрип несмазанной двери. Она оторвалась от экрана ноутбука, где до последней минуты правила квартальный отчет для своей небольшой, но успешной консалтинговой фирмы. — Я слушаю, — она сняла очки и устало потерла переносицу. Вечер пятницы, хотелось тишины и бокал вина, а не «серьезных разговоров»...