— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

— Людочка, ну пойми, это же просто формальность! — Голос Ильи, обычно бархатный и обволакивающий, сейчас звучал с едва заметной металлической ноткой, от которой у Люды неприятно заныло под ложечкой. — Мы же семья, мы строим общее будущее. Зачем нам две квартиры? Твоя «однушка» на окраине и моя, в которой мы будем жить. Это же лишние расходы, налоги, коммуналка… Они сидели на кухне в его просторной, залитой предзакатным солнцем квартире в престижном районе. На столе, между чашками с остывшим чаем...