Она стоит за кулисами, готовая к выходу, напряжённая, взведённая, как космический спутник на стартовой площадке, таймер которого отсчитывает последние мгновения. Волосы стянуты в тугую причёску. Лицо покрыто пудрой. Мышцы собраны в единый кулак. Белая балетная пачка накрахмалена до стеклянной твёрдости. Ещё не увидев отмашки, не слыша музыки, она ощутила вступление оркестра – через вибрацию в полу. Сначала голос подают скрипки и духовые. Затем гулко вступают басы. А удар главного барабана заставляет стены театра содрогнуться...

— Лариса, ты что, совсем съехала? В этом возрасте и в таком платье? Я обернулась к зеркалу в прихожей. Алое шёлковое платье сидело как влитое, новая стрижка добавляла дерзости, а губы... господи, когда я последний раз красила губы в такой цвет? — В каком возрасте, Николай? — спокойно спросила я, поправляя серьги. — В возрасте свободной женщины? Он стоял в дверях спальни с такой растерянностью, будто я внезапно заговорила на китайском. Двадцать лет он диктовал мне, что носить. Двадцать лет я слушала про "неподходящие юбки", "вызывающие цвета" и "твой возраст"...