Анжела прижалась спиной к холодной стене прихожей, чувствуя, как по телу разливается знакомый страх. Муж Тимофей швырял её вещи в старую спортивную сумку с такой яростью, будто каждая блузка, каждые джинсы были его личными врагами. Свекровь Зоя Петровна стояла рядом, её лицо перекосилось от злости, губы беззвучно шевелились — выплёвывала очередные оскорбления. Анжела смотрела на эту картину как со стороны. Три года назад она переступила порог этого дома молодой женой, полной надежд. Теперь же стояла здесь как приговорённая, собирая последние крохи достоинства...

После ухода Насти вечер пошёл как-то скомкано. Олег заметно нервничал, сидел дёрганый и хмурый, пытаясь, однако, казаться весёлым и компанейским, тем Олегом, к которому привыкли родители Кати. Сама Катя то и дело косилась на окна гостевой комнаты, ей показалось, что пару раз в них мелькнуло злое лицо матери Кристины. «Что за тайны Мадридского двора? – думала девушка. – Кажется, какой-то из их скелетов приоткрыл шкаф и высунул наружу пальчик. Зачем только тётя Настя прямо за столом допрос мужу устроила? Шёпотом, но кто-то же мог услышать...