— Куда тебе, сестрица? — На фронт, — ответила она, не оборачиваясь. — Чтобы убивать." Вера шла по снегу, как по пеплу — осторожно, будто боялась провалиться в воспоминания, с каждым шагом её сапоги цеплялись за корни прошлого, занесённые позёмкой, и в этом молчании было всё: смерть, пустота, и одиночество, которое сдавливало грудь сильнее любого шинельного ремня; дорога, что вела к Озёрному, была узкой, как тропинка в аду, и каждый сугроб вдоль неё напоминал надгробие — белое, безымянное, но живое...

Алевтина вышла на балкон, как будто не просто воздухом подышать, а силы в себя втянуть хотела — те самые, что давно где-то между родительскими могилами, одинокими вечерами и чужими криками растеряла. Стояла, всматривалась — не идет ли кто, не несет ли весть, не кличет ли судьба, хотя уж ничего и никого не ждала. Жизнь прошла незаметно… …Село, в котом родилась, было обычное, каких много на Брянщине, — березки вдоль дорог, у калитки цветы, ухоженный двор, кошка на подоконнике, белье на веревке… ...