— Юля, вы серьезно сейчас? — Мила замерла, сжимая вилку так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Абсолютно, — Юлия Романовна промокнула уголки губ салфеткой и посмотрела на сына. — За то, что я тебя в завещание не вписала как следует, благодари свою жену. Егор сидел, опустив голову. Его плечи едва заметно напряглись, но он продолжал методично разрезать мясо на своей тарелке, словно не услышал слов матери. — Я не понимаю, что я сделала, — тихо проговорила Мила, чувствуя, как к горлу подступает комок...

— Ир, открой. Это я. Голос за дверью был приглушённым, но узнаваемым. Ирина замерла посреди коридора, на полпути к кухне. Неделю. Ровно неделю она не слышала этого голоса в своей квартире, и тишина казалась целительной, как прохладный компресс на старом ожоге. Она медленно подошла к двери. В её кармане лежал новый ключ, острый, чужой, не похожий на тот, что стирался в связке годами. Она не стала смотреть в глазок. Зачем? Она и так знала, какую картину сейчас увидит. Она повернула новый, тугой замок...