— Маш, нам надо поговорить, — Виктор вошел в кухню, не снимая куртки, и ледяное дыхание раннего апреля ворвалось в комнату, застывая между ними невидимой стеной. — Говори, Виктор, — отозвалась она, не оборачиваясь. Её руки, словно автомат, продолжали намыливать тарелки, как делали это двадцать девять лет, превратившихся в бесконечный день сурка. Виктор придвинул стул. Узкий стол вздрогнул под его рукой. Голос его был ровен и бесцветен, словно зачитанный по бумаге отчёт. — Я ухожу. Тарелка в руках Марины предательски скользнула, чудом избежав неминуемого падения...

-Мустафа! -Малике, проходи я рад тебя видеть,-шехзаде был св своих покоях. -Мне нужно с тобой говорить,--ответила Малике. -Малике, у тебя такое встревоженное лицо, что случилось? -Мустафа, Повелитель принял решение, относительно санжаков. В Манису едет Баязид, ты поедешь в Диярбакыр. -Малике, это не возможно, чем я провинился перед Повелителем? Неужели отец решил отправить меня в ссылку. -Мустафа, прошу тебя не перечь отцу, предупрежден значит вооружен. Повелитель боится тебя, пойми он видит в тебе соперника...