— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

— Мама хочет, чтобы я домой вернулся, — промямлил муж, — не могу ее ослушаться! Она и так из-за тебя заболела… — Дочь моя никогда ни перед кем извиняться не будет, — припечатала свекровь, — моя девочка — птичка гордая. А ты чем недовольна? Тебя приняли в семью, тебя обогрели, тебе крышу над головой дали. А ты еще и ерепенишься? Совсем совесть потеряла? По струнке ходить должна! *** Первые три года жизни в доме свекров вспоминаются как в тумане. Дом был большой, двухэтажный, но ощущение было, будто я живу в клетке...