«Иногда самое страшное предательство приходит не от врага, а от того, кого считал своим самым близким человеком». Эта фраза, когда-то услышанная Максимом на чужих похоронах, прилипла к нему, как банальный, но липкий лейкопластырь: тянет кожу — и не оторвёшь без боли. Теперь, через годы, он думал о ней чаще, чем следовало бы взрослому человеку со стабильной работой и правильным давлением. Но всякий раз, когда память подсовывала запах тёплого подъезда с выщербленной плиткой, дребезг металлической двери и свет из приоткрытой щели — он видел Ольгу...

— Ты сейчас, Кира, только не падай… Лена с детьми у нас жить будет. С Андреем. Ну, временно… — произнёс Максим на вдохе, как будто собирался под воду нырять. Я застыла на полпути к чайнику. В руках — кружка, в голове — гул, в груди — такое чувство, будто на сердце встали, и прыгают на нём всей свекровной семьёй. — Что значит «у нас»? Это у тебя шизофрения началась? Какая Лена?! Какие дети?! Какой Андрей?! — голос у меня дрогнул. От злости. От обиды. От ужаса. Максим почесал висок, опустил глаза. Как обычно, когда врал или сливался...