— Ты СЕЙЧАС же съедешь из этой квартиры! — визг Антонины Степановны разрезал душный полуденный воздух кухни. Она стояла в дверном проеме, лицо пунцовое от ярости, пальцы вцепились в косяк так, что побелели суставы. — Или я позову СУД! СЫНА! И МИЛИЦИЮ! Слышишь, Алка?! Алевтина, которую все звали Аля, а свекровь почему-то упорно именовала Алкой, даже не обернулась от плиты. Она медленно помешивала ложкой борщ, густой и ароматный, который варила для семейного ужина. Окно было распахнуто настежь, но жаркий июльский воздух словно застыл, не принося облегчения...

— Я заблокировала счёт, — холодно сказала жена, не поднимая глаз от экрана телефона. Ее пальцы резко скользнули по стеклу, ставя точку в чем-то важном. Не в их браке ли? — Машина моя. Квартира — тоже. Теперь проси у своей мамочки. Максим стоял посреди гостиной, будто корнями пророс в паркет, который они выбирали вместе три года назад. Тогда она смеялась, споря о оттенке дуба, а он уступил, потому что обожает ее упрямство. Сейчас это упрямство било по голове ледяной кувалдой. — Катя… — его голос сорвался на хрип...