Последний день лета разбитые корабли...
— Кто ты такая, чтобы распоряжаться в моём доме? Я скажу отцу, и он тебя выставит, — заявила Полина мачехе.
Екатерина Ивановна стояла в коридоре, сжимая влажную тряпку, и смотрела на семнадцатилетнюю Полину, словно впервые ее разглядывала. Девушка небрежно бросила сумку на пол, пнула сапоги к вешалке и, не сказав ни слова, направилась в свою комнату. — Полина, постой, — мягко позвала Екатерина. — Не могли бы ты убрать обувь и сумку на место? Полина обернулась. Ее лицо, с тонкими чертами, напоминало отца — те же скулы, тот же упрямый подбородок, только глаза были ярче, почти прозрачные. Сейчас они сверкали холодной насмешкой...
– Либо берёшь племянников на лето, либо дачу отдадим другим! – Невестка неожиданно решила уйти
– Алла, ну что ты как малое дитя! – Свекровь Валентина Егоровна возмущенно трясла телефоном. – Всего на два месяца попросили. Алла держала трубку подальше от уха. Девятое утро подряд. Звонок ровно в половине восьмого. – Валентина Егоровна, я же объяснила. Мы с детьми едем отдыхать, а не нянчиться с чужими. – Чужими! Слышите, Борис, она наших внуков чужими называет! В трубке зашуршало. Голос свёкра, мягкий и вкрадчивый: – Алла, деточка. Ну что тебе стоит? Лёшины мальчишки тихие. Сами себе борщ сварят, в огороде помогут...