- Ты серьезно сейчас?! - она спросила тихо, так, как спрашивают о смерти, чтобы не спугнуть ни близкую пустоту, ни ту тонкую нить, на которой еще держатся слова. - Пока я держу его, пока он дышит мне в ладонь... ты сейчас серьезно? Он стоял в дверях кухни, опершись плечом о косяк, чужой и скукоженный, как обмороженное яблоко, и молчал, глядя не на нее и не на ребенка, а куда-то в край столешницы, где крошки от вчерашнего батона и пятно от подсолнечного масла выдавали беспорядок этих дней, как помарки в тетради, которые на перемене вытирают пальцем...

- Экономим, - шепотом рассказывала Мария сестре Марте. - На всем. Потому и выгляжу "квашней", как ты говоришь. Можа от картошки пухну, или от хлеба, некогда разбираться, работать нужно. Я ж не ты, тунеядка. ...Марта сидела в кухне невыспавшаяся, куталась в теплый халат и на сестру поглядывала - та прикатила незваной гостьей прямо в семь часов утра, со своей деревни. И распихивала в данный момент по углам пакеты с луком, морковью и картошкой. - Да зачем ты привезла эти овощи, - проворчала Марта. - Они в магазине копейки стоят...