Мне пересказывают «гениальную» идею, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь так, как улыбаются люди, когда вежливо слушают человека, уверенного, что открыл вечный двигатель. Улыбка стеклянная, в глазах — ни капли восторга. — Мамина мысль такая, — осторожно произносит Кирилл, глядя не на меня, а в окно, где февраль делает вид, что он март. — Мы продаём твою добрачную квартиру, и… — Стоп, — говорю я, ставлю кружку на стол так, что ложечка звякает, как маленький колокол. — Уже нравится. Продолжай, я готова восхищаться...

— Сиди в комнате, не выходи, — сказала мама, закрыв дверь. — Мама занята. Максимка привык. Теперь, когда приходили гости, его всегда закрывали в спальне одного. Он сидел на кровати и слушал, как за стеной кто-то страшно смеется, кричит, что-то падает. Максимка помнил, что раньше дома была бабушка. Она была добрая, варила кашу, читала сказки. Мама почти не приходила домой. Она возвращалась ночью. — Где мама? — спрашивал Максимка. — Гуляет, — отвечала бабушка и вздыхала. — Ешь кашку, внучек. Когда мама приходила, она была злая и странная...