Маша сидела на кровати и бесконечно перебирала вещи, которые только что сложила в рюкзак. На лице — смесь раздражения и уныния. Она смотрела на старый портрет на стене — улыбающуюся бабушку в сарафане и платке, а в душе росла обида. — Маша, ты опять собираешься ныть? — голос мамы звучал с кухни, раздраженный и уставший,— сколько раз уже говорила: лето в деревне — это не наказание, а отдых! Если бы не ты сама… — Отдых? — резко перебила дочь, поднимаясь с кровати, — мне не нужен твой “отдых”. Я провалила сессию, и ты решила меня так наказать! А не то, что вы называете “перезагрузкой”...

Вода текла ручьями под ноги Лене, но она не обращала на это внимания. Чутко прислушиваясь, она спряталась за густой кустарник, и затаилась, опасаясь, что Алик вернётся. Он не так глуп, но страшнее было то, что его теперь толкала злость и уязвлённое самолюбие. И если этому долговязому Павлу была дороже машина, которую он оставил там, на дороге, когда погнался за Леной, то Алик… теперь у Лены есть личный враг, коварный и страшный. Девушка сидела за кустом, заросшим густой травой, её было не видно,...