Москва в июле — как большая печь, где днём всё кипит и шумит, а к вечеру чуть отпускает. Асфальт остывает, витрины дышат кондиционерами, и с крыш сползает дневная усталость. На Патриарших прудах в это время свет становится янтарным, и кажется, будто деревья сдвинулись ближе к воде, чтобы рассмотреть своё отражение. Запах липы — тягучий, тяжёлый — перебивает даже аромат ванильных круассанов из ближайшей пекарни. На набережной уткнулись носами в телефоны подростки, бегуны делают последний круг, на скамейках шуршат пакетами с кормом для уток пожилые пары...

За суетой людской – до зуда – в миру густом Теряем шанс увидеть чудо – в простом. Мы – на ладони мирозданья, но, жизнь губя, Нам не найти за оправданьем – себя. Счетов, предъявленных к оплате, не оплатить, Пока слабы хранить заклятье – ЛЮБИТЬ. ВКУС СЕРЕБРЯНОГО ПЕПЛА... Вечер – в мутной акварели... Свечи. Блики на пере. Тень от веточки сирени На бокала серебре. Клякса черная на белом. Озадаченный итог: И могла, да не сумела, И хотел бы, да не смог. Гнев судьбы и божья милость В круге времени петли...