Песню композитора Вано Мурадели «Бухенвальдский набат» знал каждый советский пионер. Ещё бы, словно пронзительный набат, мощный и призывный, возвышая душу и наполняя сердце, неслась она по необъятным просторам страны Советов. Знали её не только в СССР, песня, ставшая гимном борьбы народов за мир, обрела известность на всей планете. И вот странность, первое время, когда её объявляли со сцены или публиковали в печатных изданиях страны, указывался только автор музыки. Об авторе же слов -- ни слова...

Я пришел на Таганку только к вечеру того печального дня. У стен театра горели свечи, лежали цветы, стояли люди. Милиционеры в парадной форме (в Москве шли Олимпийские игры) расположились поодаль и наблюдали за тем, что происходит. Происходило вот что. Люди подходили к театру, оставляли цветы, кланялись портрету Высоцкого... В витрине рядом с портретом были написаны две его строки: "Мы не умрем мучительною жизнью,/Мы лучше верной смертью оживем". К утру строки исчезли (скорей всего, кому-то важному не понравилась "мучительная жизнь"), но свечи и цветы остались...