Мика Мне было двадцать – возраст безрассудной юности, когда душа жаждет полета навстречу ветру, не омраченному ни единой тенью сомнения. Но именно тогда, в двадцать, моя жизнь словно застыла, навеки пригвожденная к мертвой точке. Тогда я навсегда потерял ее. Ту, что была дороже всего на свете. Ту, чей образ до сих пор является мне во снах, спустя долгих пять лет. Ту, чье имя невозможно с легкостью вычеркнуть из памяти, чьи черты не стереть из сердца. Ту, что значила для меня больше, чем музыка, которой я жил...

Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...