Было утро третьего мая. Мне было семнадцать лет. Я шёл через поле по сухой грунтовой дороге и с удовольствием ощущал её твёрдую, чуть прохладную поверхность под тонкими подошвами полукед. Было пасмурно, тепло и очень тихо. Птицы пели в ельнике немного по-кладбищенски, по-апрельски, как будто где-то ещё лежал снег. Но снега не было нигде. Из ельника пахло тёплым песком и муравьиной кислотой. Минут десять назад я вылез из палатки и увидел двух своих товарищей, которые сидели у костра. Они рассказали мне, что не спали всю ночь...

Был такой мужчина на телевидении — как будто сошёл с советского глянца, если бы он существовал. Фирменный прищур, начищенные туфли, голос — чуть бархатный, чуть ироничный. Евгений Меньшов. Для зрителей — джентльмен, для коллег — эталон стиля, для женщин — мечта эпохи. А для себя — человек, который каждый день строил иллюзию, чтобы скрыть то, чего никто не должен был знать. Я рос на «Песне года», когда эта передача ещё была больше, чем просто концерт. Это был телевизионный Новый год, только с фанфарами...