НОТА ПЕЧАЛЬНОЙ ТИШИНЫ 16 АВГУСТА 1875 года родился Сергей РАФАЛОВИЧ, русский поэт. Великий Александр Блок ещё в 1906 году в письме (ответ на присланную книгу стихов «Светлые песни») определил главное в музе Рафаловича: «в Вашей поэзии мне ближе всего нота печальной тишины». Эта нота и останется главной во всех последующих сборниках поэта. Рафалович окончил историко-филологический факультет Императорского СПУ, был вольнослушателем в Сорбонне. Служил в Министерстве просвещения, Государственном контроле, Министерстве финансов, к 1916 году имел чин коллежского советника. В дореволюционные годы выпустил сборники: «Poèmes», «Весенние Ключи», «Противоречия», «Светлые песни», «Женские письма». С успехом шли его пьесы «Река идёт», «L’une et l’autre», «Храм Мельпомены», «Красота». В 1918 году возглавил Цех поэтов в Тифлисе, был председателем Союза русских писателей в Грузии. Здесь были изданы поэмы «Райские ясли. Чудо», «Семи Церквам», «Симон Волхв», «Горящий круг», «Золотая скорбь», пьесы «Марк Антоний», «Бабье лето», сборники стихов «Слова медвяные», «Цветки алые». С 1922 года в эмиграции, здесь вышел сборник поэм «Горящий круг» и сборники стихов «Зга», «Август» и «Терпкие будни» Скончался в 1944 году в Нормандии. Скорблю, не жалуясь: Россия, не любишь ты своих детей, как будто все они чужие мечте раздумчивой твоей. Мы плоть от плоти, кость от кости, и в наших жилах кровь одна. Но мы не дети — только гости в твоих привольях и стенах. Чего ты ждешь? О чем тоскуешь? каким обетам внемлешь ты, когда рыдаешь и ликуешь средь темноты и пустоты? Судьбу какую ты провидишь? чьим озареньем ты светла? за что невинных ненавидишь? за что подлейших обняла? и что превыше всех законов воздвигла, жизни не щадя, равняя мудрых Соломонов и безрассудного вождя? Открой, открой нам, мать родная, как подойти к тебе, любя? чем, истины твоей не зная, мы все похожи на тебя? В ДЕРЕВНЕ Речонка просто так себе, и лес как лес, и нива нивой. Течет покорная судьбе речонка просто так себе. И лепятся изба к избе, друг с дружкой схожие на диво. Взгрустнулось просто так себе пред ручейком, избой и нивой. Ххх На желтоватом лоскутке, по ленте, Из букв печатных набраны слова; Пятнадцатое — имя: Иннокентий; А первое, меж цифрами: Москва. Вчера писалось это на Арбате, И сколько сотен длинных верст прошло. Я только что лениво сполз с кровати, И небо мутно, как в окне стекло. И вдруг — Москва и друг мой, Иннокентий, И срок так краток, что, наверно, есть Живой и теплый след на узкой ленте И не застывшая в словах застывших весть. Так краток срок, как будто время тает, Недвижное пространство растеклось, И вечность — в пролетевшей птичьей стае — Меня крылом задела сквозь стекло. Ххх В земле не корни — провода, Не крылья в небе — гул моторов; А город хрюкает как боров И не уходит никуда. Везде шипы, винты, зубчатки, Слепящий вихрь маховика, И напряженная рука На неподвижной рукоятке. А в темном логове домов Сутулятся худые плечи И мир с покорностью овечьей Простерт в ряды немых значков. Не притчи заклинанья эти, Не гимны эти письмена. Но где блаженная страна, Чье солнце ярче солнца светит? Не улетишь, не уплывешь И в глубь земли не вроешь корни, И только ползаешь проворней, О человеческая вошь. Да, все твое, и блеск, и грохот, И даль, и глубь, и синева. Но чей, но чей во всех словах Все явственней злорадный хохот? Ххх Какого Божьего суда Мне ждать смиренно и уныло, Когда исчезли без следа И прошлый я, и то, что было? И разве Судный День страшней Всех дней моих, пустых и лживых, Бессмысленно несчастных дней И дней бессмысленно счастливых? Ххх О чем мечтаешь ты, дитя? В природе нет мечты напрасной, И ложь, коль лжешь ты не шутя, Бывает радостно прекрасной. Мечта — венчанья светлый пир, Союз желаний и усилий. Мечтою Бога создан мир, В мечте любовь мы сотворили. Творит лишь тот, кто, мощный, лжет, Познав, что воплощенья лживы. Кто рабски правду стережет — Скопец бессильный и злобивый. Не все то истинно, что есть, Не все несбыточно, что ложно; И души смутно помнят весть, Что невозможное возможно.