— Ты была великолепна, Анечка. Просто великолепна, — голос Тамары Павловны, разливающийся медом с едва уловимой примесью яда, нарушил утреннюю тишину веранды. — Настоящая хозяйка. Все были в восторге. Особенно Фурсовы. Жена министра до сих пор вспоминает твои пирожные с ревенем. 1 часть рассказа здесь >>> Анна медленно помешивала ложечкой остывающий жасминовый чай, глядя на безупречный газон, сверкающий от росы. Прошло три дня после юбилея. Три дня ее новой, зрячей жизни. Она научилась улыбаться, когда хотелось кричать, и говорить нежные слова, чувствуя, как внутри все покрывается льдом...

— Алло, это Марина Дмитриевна Сорокина? Голос в трубке был незнакомым. Низкий, с легкой хрипотцой, спокойный и совершенно невозмутимый. Но для Марины, жившей последние месяцы в состоянии глухой обороны, любой незнакомый голос был сигналом тревоги. — Я слушаю, — ответила она сдержанно, отставляя в сторону лейку. Вечернее солнце мягко золотило ее пионы, но она не замечала красоты. Ее рука инстинктивно сжалась в кулак. — Меня зовут Виктор Семёнович. Я звоню по… деликатному вопросу, касающемуся вашего отца, Анатолия Павловича, и дома в Зеленом Городе...