«Я думала, хуже измены ничего не бывает. Оказалось — бывает». Она произнесла это вслух, будто проверяя на вкус каждое слово. И вкус был горьким, как холодный чай, забытый на подоконнике. Кухня стояла в полутьме: лампа под потолком перегорела ещё неделю назад, но руки не доходили заменить. Вечером, в этом полусумраке, посуда в раковине казалась каким-то безличным рельефом, а паркет под ногами — зыбким. На столе, под бокалом с недопитым вином, лежал лист бумаги. Грубый, с рваными краями, будто его вырвали из чужой жизни и подбросили сюда...

После визита Черняховского не проходит и часа, как меня вызывает на ковёр наша и.о. главврача. Когда вхожу в её кабинет, Нора Леонидовна смотрит на меня с презрением и настороженностью, будто я – преступник, пойманный с поличным. Указывает на стул с видом, словно делает мне одолжение, предлагая присесть. В кабинете, кроме неё и меня, оказывается ещё Никита Гранин. Ну надо же, какой сюрприз! Зачем, интересно, она его сюда притащила? Думает, что в присутствии заведующего клиникой легче будет меня...