«Я думала, хуже измены ничего не бывает. Оказалось — бывает». Она произнесла это вслух, будто проверяя на вкус каждое слово. И вкус был горьким, как холодный чай, забытый на подоконнике. Кухня стояла в полутьме: лампа под потолком перегорела ещё неделю назад, но руки не доходили заменить. Вечером, в этом полусумраке, посуда в раковине казалась каким-то безличным рельефом, а паркет под ногами — зыбким. На столе, под бокалом с недопитым вином, лежал лист бумаги. Грубый, с рваными краями, будто его вырвали из чужой жизни и подбросили сюда...

Понедельник. — Ой, ну солнышко мое, ну какие котлеты! Некогда! Я с работы сбежал только на час, понимаешь? Давай потом! Потом… — Михаил Романович жадно, голодным взглядом смотрит на Нину, а она послушно убирает обратно в холодильник всё, что хотела разогреть, что вчера наготовила, чтобы Мише было вкусно. Она всегда ждет его по понедельникам. Утром, днем, вечером, ночью — всегда. Он прибегает без предупреждения, внезапно, открывает своим ключом дверь, целует свою Ниночку в губы, а потом всё как в тумане, душном и сладком...