Стакан разбился о стену, в миллиметре от головы Ирины Павловны. Осколки брызнули в разные стороны, один оцарапал щёку женщины. По лицу побежала тонкая красная струйка. — Вы... вы что себе позволяете? — прошептала пожилая женщина, прижимая ладонь к щеке. — Это уже за гранью! Я вам много с рук спускала, но больше не прощу! — Марина стояла, уперев руки в бока, её глаза метали молнии. — Вон из моего дома! Немедленно! В прихожей раздался звук поворачивающегося в замке ключа. На пороге показался Виктор — сын Ирины Павловны и муж Марины...

Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...