Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

А если бы можно было всё изменить? Звонок в дверь застал меня врасплох. Короткий, с запинкой, будто звонивший сомневался. Я отставил недопитый кофе. Восемь вечера. Странно. Звонок повторился — настойчивее. Подошёл к двери и открыл, даже не глянув в глазок. И застыл на месте. — Анна? Она стояла, сжав ремешок сумки до побелевших костяшек. Лицо осунулось, во взгляде — напряжение. Волосы коротко острижены. Непривычно видеть её такой. Она не произносила ни слова. Просто рассматривала меня, точно сверяла с воспоминаниями...