— Ты только не кричи, ладно? Марина застыла с чайником в руке. Пар струился от горлышка, на стенке капли сползали вниз, а она всё смотрела на мужчину в коридоре — не веря, не дыша. — Привет, — сказал он тише, неувереннее. — Я… вернулся. Она поставила чайник обратно, не отрывая взгляда от его лица. В голове гудело — не от горячей воды, не от страха, а от странного, вязкого оцепенения. Всё было не так. Неправильно. Он ушёл. Ушёл, захлопнув дверь. Без слов, без объяснений. А теперь стоит здесь, с той же сумкой, только лицо стало чуть постарше, загорелее, глаза уставшие...

— Кирилл, это уже не смешно. Это даже не грустно. Это просто унизительно, — Инна произнесла это ровным, почти безразличным голосом, глядя не на мужа, а на мутные разводы, которые оставлял на стекле моросящий ноябрьский дождь. Они сидели в угловом столике безликой сетевой кофейни, куда сбежали, чтобы поговорить. Чтобы их не услышали. На столе между их чашками с остывающим капучино лежал аккуратно сложенный вчетверо листок из школьной тетради в клеточку. Кирилл смотрел на этот листок так, словно это была ядовитая змея, готовая в любой момент его укусить...