Ты не хотела слишком многого. Всего лишь, чтобы тебя держали за руку, когда страшно. Чтобы обнимали — не потому что ты попросила, а потому что человек чувствует тебя. Чтобы не играть в молчанки, не доказывать свою нужность, не бояться, что одна твоя эмоция всё разрушит. Ты просто хотела любви. Настоящей. Той, что не заставляет выбирать между собой и им. Той, что не ставит под сомнение твою ценность. Но снова и снова ты соглашаешься на крохи. На «ну он же старается», на «она просто не умеет по-другому», на «мне несложно подстроиться»...

— Подписывай уже, чего тянешь? — голос свекрови прорезал утреннюю тишину кухни, как нож масло. Алина замерла с ручкой в руке над документами. Перед ней лежали бумаги на продажу квартиры — единственного наследства от бабушки. Той самой квартиры, где она провела детство, где каждый угол хранил воспоминания о летних каникулах и бабушкиных пирогах с вишней. Валентина Петровна стояла у плиты, помешивая кашу, но Алина чувствовала её взгляд затылком. Свекровь умела создавать давление одним своим присутствием — это был особый талант, отточенный годами манипуляций...