Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

Лида прошла в комнату и остановилась. На столе лежали документы. — Мам, что это за бумажки? Валентина Петровна побледнела. Забыла убрать, растяпа! Мама дорогая! — Да так, ерунда какая-то, — она попыталась собрать бумаги, но Лида уже читала. — Договор купли-продажи? Мам, ты что, квартиру продаешь? — Нет! То есть, в общем, — Валентина Петровна села. — Тамара хочет, чтобы я продала. Требует, честно говоря. — Тамара? — Лида нахмурилась. — С каких пор Тамара решает, что делать с твоей квартирой? Валентина Петровна тяжело выдохнула: — Она грозится, что я больше не увижу Максима...