Тихий, почти неслышный напев плыл по комнате, смешиваясь с едва уловимым запахом лекарств и сухих трав. Он окутывал старую женщину, лежавшую на высокой, почти больничной кровати. Слова колыбельной, знакомые до последней нотки, были тем единственным, что могло усмирить тупую, изматывающую боль. Пятьдесят лет назад она сама пела эту песню своей маленькой дочке, качая ее на руках. А теперь эта девочка, уже взрослая женщина с серебряными нитями в волосах и усталостью в уголках глаз, сидела у ее постели и тихонько пела для нее...

Представьте: вы сидите дома, на улице моросит дождь, настроение — серое. Вы включаете песню, где поётся о потерянной любви, одиноких ночах и воспоминаниях, которые не отпускают. Голос дрожит, музыка — медленная, почти тяжёлая. И… вам становится лучше. Странно, правда? Почему, когда нам грустно, мы идём к тому, что усиливает эту грусть? Почему миллионы людей по всему миру слушают грустные песни, смотрят трагедии и плачут над фильмами, в которых всё заканчивается не так, как хотелось бы? Мы бежим от боли в реальной жизни...