Узник проснулся от ужаса. Казалось бы, что может быть ужаснее реальности: тёмный сырой подвал, кандалы, наручники? Но сон... Во сне он расправился с негодяем-фельдфебелем, который написал на него донос: вцепился ему в глотку. Зубами. Не с отвращением - с наслаждением! Сон, отчётливый настолько, что и запах, и вкус крови преследовали наяву, повторялся и повторялся. Менялись только враги. Понимал ли узник, что это диагноз? Или вспоминал легенды о вампирах? Если он и в самом деле стал вампиром - лучше не жить, ведь настанет день, когда он не сможет скрыть свою новую природу...

Авторское лирическое отступление Не знаю, грустить или веселиться? Автор изначально обозначил, что его повествование предлагает толкование судьбы поэта. А в ответ получаю глубокомысленные рассуждения о возможности сквозь века понять: любили ли Пушкин и Натали друг друга и как сильно, перемешанные с глубоким убеждением, что «не имел права Пушкин ревновать жену ни к кому, будучи сам не верен...» Меня по сути своей не интересует, что было у Натали с Пушкиным, императором, Дантесом и др. Если кто зациклен именно на этом, то флаг вам в руки, только я тут не поводырь для любопытствующих...