Мне пересказывают «гениальную» идею, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь так, как улыбаются люди, когда вежливо слушают человека, уверенного, что открыл вечный двигатель. Улыбка стеклянная, в глазах — ни капли восторга. — Мамина мысль такая, — осторожно произносит Кирилл, глядя не на меня, а в окно, где февраль делает вид, что он март. — Мы продаём твою добрачную квартиру, и… — Стоп, — говорю я, ставлю кружку на стол так, что ложечка звякает, как маленький колокол. — Уже нравится. Продолжай, я готова восхищаться...

Я заметила, что Дима стал звонить реже. То голос у него уставший, то короткий какой-то, отстранённый. Всё чаще отшучивается, переводит разговор. На мои вопросы — только «всё нормально, мам», «работаю», «загружен». Как будто я чужой человек, которому не стоит вникать. А потом он и вовсе перестал брать трубку дня на три. Я звонила — гудки были, но не отвечал. Я оставляла сообщения, тревожилась. Мало ли, молодые — сейчас они все под нагрузкой, жизнь бегом, всё впритык. Но у меня сердце уже не молодое,...