Елена стояла с пакетами у подъезда, когда услышала эти слова. Молоко выпало из рук, белая лужа растеклась по асфальту. Соседка Валентина Петровна, божий одуванчик восьмидесяти лет, смотрела на неё с беспокойством. — Леночка, ты чего? Побледнела вся. Я говорю — твоя мама у меня чай пьёт. Зайдёшь? — Какая... какая мама? — Елена прислонилась к стене. — Валентина Петровна, вы что-то путаете. Мама умерла. Год назад. Старушка нахмурилась: — Да что ты говоришь? Анна Ивановна жива-здорова. Правда, странная какая-то стала...

Про любовь обманную,  Да напрасно тратила слова,  Затыкала уши я,  Я её не слушала...  Нет, я свою маму слушала и слушаю, но решения всё равно принимала сама. Пусть она правильные вещи говорит, но иногда ты понимаешь, что это не твоё, не про тебя. И делаешь свой выбор. Свой, личный, собственный, свободный выбор.  Сейчас, когда я сама стала мамой, но при этом остаюсь дочерью, чаще задумываюсь, как понятно донести своё мнение до детей или найти компромиссы в сложных и важных вопросах, помочь с выбором...

– Никакие деньги не стоят того, чтобы ставить семью под угрозу, – снова завела любимую шарманку Валентина Викторовна. – Слышишь меня? – Слышу, мама, – устало отвечала Лена, мечтая бросить трубку. – Надеюсь, ты не из тех наивных, кто верит, что здоровый мужик спит один третий год подряд? Так не бывает, дорогая. У него там точно кто-то есть. – Мама. Я не хочу об этом говорить, сколько можно объяснять тебе? Это наше дело, мы сами разберемся. – То есть тебя все устраивает? С ним-то все понятно. – Нет мама, меня не все устраивает...