— Не трогай, — рыдая, просила супруга Олеся, — пожалуйста, мне больно! Паша, ты ребенка пугаешь! Посмотри на Стасика — на нем же лица нет. Пожалуйста, дай нам уехать. Я тебя умоляю! Я не могу так больше жить! Ты изменяешь, моришь нас голодом, ты поднимаешь на меня руки… За что, Паша?! ***  Олеся сидела на кухонном табурете, подперев щеку рукой. За окном моросил осенний дождь, а в душе было еще мрачнее. Уже третий месяц она чувствовала, что между ней и Пашей что-то не так — он стал раздражительным, часто задерживался на работе, телефон всегда держал при себе...

— Оля, открывай! — дверь ходила ходуном от ударов. Из подъезда доносились голоса, гневные и настойчивые. — Открывай немедленно! — кричала свекровь, Елена Семёновна. — Оленька, с тобой всё в порядке? — ласково спросил свёкр, Геннадий Олегович. — А может, она не одна там? — добавила с ехидцей Марина, старшая сестра Коли, мужа Оли. — Я давно подозревала, что она гулящая. — Тихо ты, — шикнула на неё тётя Галя, дальняя родственница, для которой Коля был племянником. — Вдруг там какие-то проблемы? Гул голосов за дверью не стихал...