Каждый вечер, когда в замке поворачивался ключ, Лена замирала, как вор, которого вот-вот поймают. Она боялась не крика и не упреков. Она боялась его взгляда — спокойного, внимательного, холодного, как скальпель хирурга. Муж ничего не спрашивал. Он просто смотрел на нее, на детей, на младшего, Костю, и в этой тишине было больше угрозы, чем в любом скандале. Ее идеальная жизнь давно стала позолоченной клеткой. Но однажды, задыхаясь в ней, она дала волю чувствам. И теперь боялась только одного — того, что в тот роковой день открыла настоящий ящик Пандоры...

Алина в третий раз протерла посуду. Третий. Раз. Потому что первые два «недостаточно сверкали» — так сказала Ольга, стоя за спиной с видом надзирателя. Пальцем даже по тарелке провела, морщась так, будто нашла там как минимум дохлую крысу. — Ну как ты собралась моего сына кормить? С такой грязью? — фыркнула свекровь. Алина сжала губы. Тарелки были идеально чистыми. Как и вчера. И позавчера. И всю неделю до этого. — Ольга Петровна, посуда чистая. — Чистая? Это ты называешь чистой? У Марины, помнишь, была девушка у Никиты перед тобой, так вот у нее дома все блестело...