Утро в деревне начиналось, как всегда, с петушиного крика и мерного гоготания гусей, что, казалось, знали все сплетни на свете и теперь между собой пересказывали последние. Небо уже светлело, солнце вставало неспешно, будто само не хотело лезть в новый день, зная, что его ждёт та же рутина, те же заботы, тот же нескончаемый людской шум. По улице бежала Зинаида. Вернее, не бежала, неслась, как паровоз, пыхтя, шлёпая тяжёлыми ступнями по ещё влажной от росы земле. Платье на ней трепетало, раскрывая...

— Послушай, Снегирева, я… — Антон, мне пора, — шепчу, сжимая челюсти. Нотации родительницы и миллион вопросов — не самое удачное продолжение дня. Тем более мы только помирились. — Вот так запросто? — недоумевает Леваков. Он нависает надо мной, опыляет своим дыханием щеки и губы. Мне бы думать про маму, а я пытаюсь успокоить разгоряченное сердце, которое вдруг решило ускориться, вспомнить былые чувства и растаять перед Антоном. — Ох, — вздыхаю. — Ладно, другого варианта нет. — Заглядываю через плечо парню, потом хватаю его за рукав куртки и тяну в квартиру...