Сквозняк прошёлся по пустым комнатам, хлопнул незакреплённой дверцей шкафа и исчез где-то на втором этаже. Ирина стояла в холле нового дома, босиком на ещё неотшлифованном паркете, и улыбалась. Пахло деревом, клеем, свежей штукатуркой — запах новой жизни, или, как она сама себе говорила, «новой главы». Пять лет накоплений, две ипотеки, одна распроданная «однушка» от бабушки в Мытищах, — и вот он, их дом. Дом мечты. — Всё, Алексей, я больше не могу! — воскликнула она, повернувшись к мужу. — Эти...

— Дорогая, я дома! — Голос Глеба, гулкий и немного театральный, прокатился по небольшой квартире, едва Виктория успела скинуть туфли и повесить на вешалку лёгкое пальто. Она поморщилась, словно от резкого звука. После восьми часов в шумном опенспейсе, забитом гулом десятков голосов и стуком клавиатур, хотелось тишины, простой, обволакивающей тишины. И ещё, пожалуй, чашку горячего чая и минут пятнадцать, чтобы просто посидеть, уставившись в одну точку. Но мечты о пятнадцатиминутном покое разбились о суровую реальность в лице мужа, который уже через мгновение материализовался в гостиной...