На вокзале всегда пахло креозотом, кофе из автоматов, старыми газетами и чем-то мучным, тёплым, но неприятным. Люди шли, как течение, плотное и равнодушное. Волокли сумки на колёсиках, стучали каблуками, жаловались в телефоны, ссорились с детьми, злились у кассы. И почти никто не замечал девочку лет десяти, стоящую у облупленной стены, рядом с ржавой урной и облезлой афишей пригородных поездов. Она стояла прямо, как будто боялась потерять равновесие — не физическое, душевное. В руках у неё был старенький, потрёпанный плеер — розовый, с трещиной на крышке...

Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Не почтальон Федотыч — молодой боец с конвертом в руках. Не похоронка. Хуже. Письмо, которое разобьёт её жизнь на «до» и «после»... Холод. Он въедался в кости, пробирал сквозь ватник и шаль, намертво впивался в стены покосившейся избы на краю сибирской деревни. Январь 1945-го в Томской области выдался лютым. Ольга Васильевна подбросила в прожорливую пасть печки последнюю охапку плах – сухих, трескучих. Тепло едва успевало разойтись по избе, как мороз тут же высасывал его обратно сквозь щели...