Звук разбитого стекла разрезал тишину квартиры. Вера замерла, сжав в руке половник. Суп, который она помешивала, продолжал кипеть, выплёскиваясь через край кастрюли и шипя на раскалённой плите. Из прихожей донеслись грубые мужские голоса и громкий, неестественно весёлый смех мужа. — Верка! — прогремел голос Игоря. — Ты где застряла? Она вздрогнула, быстро вытерла руки о фартук и выключила газ. Несколько глубоких вдохов, попытка успокоить бешено колотящееся сердце. Три года брака превратили её в пугливую мышь, вздрагивающую от каждого резкого звука...

— Подай мне быстро тапочки! — фыркнула свекровь, не отрывая взгляда от экрана телевизора, где шло какое-то политическое ток-шоу. Голос её, скрипучий и властный, резанул по натянутым нервам Екатерины, как тупой нож по стеклу. — И не забывай: у меня знатное происхождение! А ты, Катька, деревенская клуша. Как только мой Семён на тебе женился?! Ума не приложу! Катя замерла на пороге кухни, сжимая в руке мокрое кухонное полотенце. Каждое слово Луизы Борисовны было крошечным ядовитым шипом, который вонзался в самое сердце и оставался там, вызывая тупую, ноющую боль...