— Ну чего, Мишка, сослали тебя? — глядя снизу вверх и прищурившись от бьющего в глаза солнца, спросил у внука Егор Петрович. Не дождавшись ответа, он поудобнее пристроил впереди себя больную ногу, погладил ноющее бедро и опять уставился на подпирающего стенку худого паренька в серой вытянутой футболке и линялых джинсах. Заставить Мишу надеть что–то новое, сменить гардероб, причесаться в конце концов было делом нелегким. Мать, Тамара, с ним уже вконец измучилась. — …Вы, молодой человек, сразу после...

Зрелость пахнет седою тоской,не зажившей раной, Вечной болью в затылке ,видать на беду.. Я смогла бы ответить ,что случилось ранее. Да увы, слишком поздно, уже не смогу. Взрослость пахнет потерями, ужасной вестью. Словно падаешь в бездну и об камень ниц, Я уже не вернусь с туманами и рассветами, Я далёкая песня, я слеза скупая, я сырая влага из под ресниц. Где тот дух, что бродит и что- то ищет, Та любовь чужая и смотрит косо. Не клянёт тебя , не задаст вопросы Как чужая тать , что во тьме всё рыщет...