Вечер опустился на землю вязким, душным маревом, точь-в-точь повторяя состояние Анны. Свинцовая усталость, копившаяся месяцами, кажется, навсегда впечаталась в её тело, в каждую клетку. Она сидела в кресле у панорамного окна, глядя на безупречно подстриженный газон своего огромного участка, но не видела ни ровных линий туй, ни подсвеченных фонарями роз. Всё, что она ощущала, — это бездонную пустоту внутри, выжженную землю там, где когда-то цвела душа. Её агрофирма, дело всей жизни, процветала, принося колоссальные доходы, но сама Анна чувствовала себя банкротом...

Джон расчихался. Замёрз, что ли? Раньше такого не случалось. Дрона он уложил в «саркофаг» – силиконовую конструкцию-ложе, где подключаемые через иглы и разъёмы системы введут тому положенную порцию пищи, проверят давление, пульс, функции печени и прочее такое – всего двести пятнадцать показателей. Ему было приятно, что не подкачавшего сегодня бедолагу соответствующим образом подкормят, напоят, вылечат и успокоят, усыпив. И через восемнадцать часов этот «неповреждённый» дрон будет как огурчик: снова готов к покорению неизведанных пространств...