Тащат меня, к пруду тащат! Ну хоть не сожгут, а то больно неприятно это, по слухам. Шкура шкворчит, лопается. А болииит! Я конечно ведьма, но такое и мне не нравится. Вопят! Ууу, ироды проклятые. Чумазые, в струпьях. Сопли до колен, а одежда вся, будто с места отхожего достали. А эти, "святые", только и норовят кого укокошить. Знамения крестные накладывают на меня, а я уж вою, подыгрываю болезным. Весело смотреть как они за крестики хватаются, молитвочки свои шепчут. Верят дубины. Но зато чистенькие, розовенькие как поросятки...

В этой песне есть все, что нужно грустной классической балладе: любовь и трагическая неизбежность ее краха, предательство и гнев, тягостное страдание и боль запоздалого раскаяния. Есть тут и элементы панк-хоррора, если превращение в осла приравнять к историям с оборотнями. И все бы так, если не откровенный жесткий стеб автора музыки и слов Андрея Князева. И не взывающие спазм в животе звуки «иа», которые вспоминает каждый, кто слышал эту композицию из «Акустического альбома» 1998 года, стоящую там на двенадцатой позиции...